Профессия которую петр 1 освоил в голландии. Пётр i в голландии
Тесные отношения между Россией и Нидерландами возникли еще при Алексее Михайловиче, отце Петра I. Поэтому совсем неудивительно, что именно в Амстердам направился молодой государь для того, чтобы перенимать военный и экономический опыт. “Если Бог даст здоровья и сил, то Петербург станет вторым Амстердамом”, – одна из любимых его цитат.
Места в Амстердаме, связанные с пребыванием Петра I:
Улица Петра I
Czaar Peterstraat – улочка на востоке города, параллельная улицам Conradstraat и Blankenstraat. Она начинается от небольшого скверика, также посвященного русскому царю. На ней же расположена и пивоваренная мельница.
Судостроительные верфи Ост-Индской компании
Здесь работал царь-плотник в 1697-1698 гг, набираясь опыта для развития российского флота. Верфи (сильно изменившиеся, конечно) расположены на искусственных островах Oostelijke Eilanden. Почетную памятную доску с портретом русского императора можно увидеть на берегу канала Oostenburgergracht.
Дома, где проживал Петр I в 1716 году .
Находятся по адресам: Herengracht 527 («Дом российского посланника», бывшее посольство России царских времен); Keizersgracht 317 (дом Христофела Брантса).
Дом весов
Во времена Петра тут располагался анатомический театр. Здесь император приобрел у профессора Фредерика Рюйса заспиртованных младенцев, которые и послужили первыми экспонатами российской кунсткамеры. Расположен на площади De Roode Stin.
Домик Петра I
Czaar Peterhuisje, находится в Зандаме, пригороде Амстердама, в 10 км от столицы. Здесь русский император в 1697 году под именем Петра Михайлова прожил одну неделю, и периодически заезжал сюда во время своих последующих визитов в страну. Это один из старейших деревянных домов в Нидерландах, поэтому в XIX веке Анна Павловна Романова (королева Нидерландов) оплатила "здание-футляр" из камня, которое закрыло ветхий домик Петра от непогоды. Адрес: Krimp 23, 1506 AA Zaandam. Время работы: вторник – воскресенье, 10.00 – 17.00. Закрыт для посещения 25 декабря и 1 января. Стоимость билета:
- Взрослый – €3;
- Детский (4 – 17 лет) – €2;
- Студентам и пенсионерам (старше 65 лет)– €2,5;
- Детям до 4 лет – бесплатно;
- Организованные группы – €2,5/чел.;
- При предъявлении CJP kaart– €2,5;
- Владельцам «Музейной карты» – бесплатно.
Великое направилось в Европу в марте 1697-го для поиска союзников в войне с Османской империей. После изучения артиллерийского дела в Пруссии прибыл в Голландию. Здесь познакомился с голландской архитектурой и живописью, а затем пригласил в Россию зарубежных скульпторов и художников. Так, например, он заказал картину Яну Тютекурену, а позже принял его на службу в Оружейную палату. В расходных книгах Оружейной палаты упоминается следующее: «Дано арапу Яну Тютекурену, который принят в службу великого государя в Оружейную палату в живописцы, за дело стола, который он делал по приказу великих и полномочных послов остинскою работою, и за дерево и за ящик и за золото и за краски за медные пробои и кольца 44 ефимка».
По свидетельствам современников, Петр I не проводил в праздности и нескольких часов. Он вставал в 4 утра, чтобы успеть на верфь, в больницу, на лекцию или в ботанический сад.
Беседа Петра I в Голландии. (wikipedia.org)
Дамы отмечали приятную наружность русского царя, но при этом жаловались на отсутствие у него хороших манер. «Царь — высокий мужчина с прекрасным лицом, хорошо сложен, с большой быстротой ума, в ответах скор и определителен, жаль только, что ему недостает при таких природных выгодах полной светской утонченности», — писала принцесса пфальцская София Ганноверская.
София Ганноверская. (wikipedia.org)
Итальянский певчий Филипп Балатри не скупился на похвалу, рассказывая о внешности русского государя: «Царь Петр Алексеевич был высокого роста, скорее худощавый, чем полный; волосы у него были густые, короткие, темно-каштанового цвета, глаза большие, черные, с длинными ресницами, рот хорошей формы. Выражение лица прекрасное, с первого взгляда внушающее уважение». Впоследствии Балатри переехал в Россию.
Полтора пуда баранины
В Англии Петр I провел три месяца. Здесь не обходилось без застолий, которые буквально озолотили владельцев питейных заведений. В одном из счетов значилось, что на завтрак двадцати русским подали половину барана, десять кур, коньяк и глинтвейн. Еще внушительнее выглядел обед — 16 килограмм баранины, 12 бутылок красного вина и, опять же, несколько кур. В 1719 году слухи об этих застольях заставили прусскую королеву отдать распоряжение: из дворца должны были убрать все ценные вещи. Русский император приехал сюда со своей супругой и решил сделать себе подарок, прихватив несколько старинных статуэток.
Петр I в Заандаме голландскими мастерами. (wikipedia.org)
В Англии Петр I изучил устройство политической системы и сделал следующий вывод: «Весело слушать, когда подданные открыто говорят своему государю правду; вот чему надо учиться у англичан».
В 1716 правитель вновь отправился Европу. Он побывал в Париже, Амстердаме, Данциге и Гамбурге. В Париже Петр посетил суконную фабрику, Французскую академию наук, литейную мастерскую, познакомился с учеными и врачами.
Россию без флота давным-давно уже и представить невозможно. А когда-то у гигантской державы ничего значительнее рыбыловецких лодок и в помине не было. И потому трудно переоценить подвиг Петра I, который рванул в Голландию за освоением судостроительного опыта. Ради того, чтобы научиться новому делу и построить русский флот, император для начала поселился в небольшом городке Заандам и стал выдавать себя за простого плотника Петра Михайлова.
До Заандама из столицы Нидерландов на автомобиле ехать каких-то 20 минут. По нашим московским меркам, это вообще пригород Амстердама.
Это сейчас мы только и критикуем Европу за геев и лесбиянок – дескать, загнивает старушка, население разлагается. Якобы, лишь в России, при активном участии ООО "РПЦ", идет возрождение нации)). О том, как относился Пётр к ЛГБТ, история, конечно, умалчивает. Но в остальном Европа вызывала у него неподдельный восторг.
Уровень развития культуры, науки, общества были столь высоки, что у царя и сомнения не оставалось: Россия дремуча, и надо срочно ее из этой непролазности вытаскивать. Сейчас почему-то наука мало кого волнует. "Первыйканал" сосредоточился на самом главном – на секс-ориентации, и кто с кем спит!
Заандам - типичный голландский городок. Тишина, спокойствие, велосипедные дорожки и близость воды.
Велосипедная парковка в Заандаме.
Большая часть Нидерландов расположена ниже уровня моря. Вода здесь повсюду. В очень многих городах есть разводные мосты, и маленький Заандам не исключение.
Последний русский царь и потомок Петра - Николай II - подарил Заандаму памятник. По легенде, на этом месте Пётр встретил своего знакомого кузнеца Геррита Киста, с которым когда-то они строили первые в России корабли для азовских походов Императора. Кузнец Кист пригласил Царя пожить в его небольшом домике.
Голландия в XVIII веке была крупнейшей морской державой. Пётр упивался ей. И хоть и приехал сюда учиться корабельному делу, а в результате уволок в Россию не только азы судостроения, но и много всего, не счесть. Это именно он ввёл в обиход русского языка огромное количество голландских слов от "айсберга" до "шланга" и "шкипера". Царь часто употреблял словосочетание "мин херц" (мое сердце), причем, первое слово - из голландского языка, а второе - из немецкого. И, кстати, не нужно внимательно всматриваться, чтобы заметить сходство российского триколора и флага Нидерландов. Разница лишь в очерёдности полос.
Рядом с памятником Петру в Заандаме есть отпечаток ноги российского самодержца. Согласно статистики голландцы - самая высокая нация в мире. Но Петр со своим ростом 2 метра 4 сантиметра и здесь казался великаном.
От памятника по указателям можно дойди до домика Петра. Czar Peter Huisje как раз и означает – «домик царя Петра», ну то есть дом кузнеца Киста.
Во времена Николая II домик голландского кузнеца закрыли большим павильоном.
Внутри сейчас музей. На следующей фотографии - родословное древо династии Романовых.
Но жил здесь Петр всего 1 неделю. Слухи о приезде русского Царя в маленький голландский Заандам распространялись со скоростью молнии. И уже через 8 дней самодержец вынужден был буквально бежать в Амстердам от докучавших его местных жителей.
Но мы пока еще здесь, и никуда не бежим. Этот шкаф - место где, спал Петр Первый. Раньше это считалось полезным. Дескать, спишь полусидя - и кровь к голове не притекает.
Считается, что Наполеон Бонапарт, побывав здесь, произнёс фразу, вошедшую впоследствии в историю - "Великому человеку ничто не мало". А в музее представлен её несколько "вольный" перевод.
Домик русского царя посещал и поэт Василий Жуковский. Будучи здесь он написал:
"Над бедной хижиною сей
витают ангелы святые:
Великий князь благоговей!
Здесь колыбель империи твоей
Здесь родилась великая Россия!"
Если приглядеться, то эту надпись в карандаше, можно увидеть и сейчас.
Впоследствии Петр, вернувшись из Голландии, издал свой знаменитый указ боярам бороды рубить. Сам царь никогда волосы на лице не отращивал, как и вся европейская знать. Вот вернулся на родину и начал Россию-матушку "окультуривать". Наверное во всей династии Романовых царь Петр был самым большим реформатором на троне.
Интересная надпись на голландском. Все что здесь лежит, я использую для работы. Поэтому я очень прошу жену и детей не трогать это!
Петр так любил Голландию, что даже нашу северную столицу построил по образу и подобию Амстердама. Васильевский остров в Петербурге приказал изрезать симметричными каналами, как и главный город Нидерландов. Каналы начали рыть, но потом сочли эту затею нецелесообразной и закопали. А вот улицы на "Ваське" так и остались линями.
О постройке судов для России петровской эпохи на голландских верфях опубликованы, к сожалению, только отрывочные, немногочисленные, а порой и противоречивые сведения . В некоторых трудах указаны всего 14 судов пяти классов (пять линейных кораблей, столько же фрегатов, две яхты, торншхоут и галера), построенных в Голландии (кроме английской яхты «Св. Екатерина»). Однако архивные материалы свидетельствуют, что многие суда не только строились вдали от русских берегов, но и проходили там различного рода ремонты.
Впервые о строительстве в Голландии судов для России упоминается в документах 1693 г., когда юный Петр во время первого визита в Архангельск приказал «выдать заказ на постройку 44-пушечного фрегата и военной галеры голландскому кораблестроителю, владельцу верфи Николаю Витсену» (Витзену) . Этот заказ имел большое значение для отечественного флота , так как собственное морское судостроение делало лишь первые шаги на только что созданной Соломбальской верфи в Архангельске . Об этом свидетельствует оживленная переписка Петра I с думным дьяком А. А. Виниусом. 44-пушечный фрегат «Святое Пророчество» нельзя считать мощным боевым кораблем: его орудия небольшого калибра размещались только на верхней палубе, под которой располагались каюты и грузовой трюм . Как дальновидный политик Петр I прекрасно понимал, что пытаться сразу строить крупные боевые суда, не располагая достаточным количеством отечественных кадров, бессмысленно, поэтому он уделял внимание постройке небольших, маневренных судов - галер, галиотов и яхт . 32-весельная «галея» или галера (длина 38,1, ширина 9,2, высота бортов 3,8 м), которую на особых дровнях в разобранном виде доставили «вместе с мастером» в 1695 г. из Амстердама в подмосковное село Преображенское, послужила образцом для постройки под руководством Петра I и архангельского губернатора Ф. М. Апраксина 22 галер; они сыграли, как известно, решающую роль в повторной осаде Азова и составили ударную силу русского флота при взятии этой турецкой крепости 18 июля 1696 г. . Таким образом, удалось уточнить год доставки первой голландской галеры в Россию, ошибочно считавшийся 1694-м .
Начиная с 1697 г., в Голландию, а затем Англию и Венецию Петр направил на учебу несколько групп русских молодых людей. Сам он отбыл за рубеж вместе с преображенцами А. Д. и Г. А. Меншиковыми, Ф. М. Скляевым, Ф. С. Салтыковым и другими. Голландское правительство вначале снисходительно относилось к увлечению царя и даже подарило ему 60-пушечный корабль «Св. Петр и Павел» и буер, в постройке которых принимали участие русские волонтеры. Когда же он обратился с официальным предложением строить суда для русского флота, Голландия ответила вежливым отказом - она не желала вдобавок к Англии и Швеции иметь на Балтийском море еще одного конкурента .
Длительный поиск позволил найти упоминание лишь об одном буере длиной 9,8 м голландской постройки 1702 г., благополучно дошедшем в том же году до Архангельска. О нем упоминается в одном из финансовых документов капитана Христофора Бранта сановнику Г. И. Головкину «на дело трех яхт 1717 г.» . Другое упоминание относится к 1710 г., когда правительству России удалось приобрести «вызолоченный транспорт» специальной постройки . Благодаря русской дипломатии негативная позиция Голландии в отношении судостроения сменилась доброжелательной, так как более грозным соперником для обоих государств являлась Швеция, каперы которой захватывали много купеческих судов.
Петр на обучении корабельному делу в Голландии (с гравюры Вейбурга)
После длительных переговоров в Амстердаме построили для России второй фрегат, прибывший в С.-Петербург 27 июня 1711 г. в день Святого Самсона и потому названный «Самсоном». Губернатор Ингерманландии А. Д. Меншиков, осуществлявший этот заказ через гамбургского купца Франца Поппа, подарил корабль Петру I. Привел фрегат в новую русскую столицу капитан Клинк, сумевший уйти от преследования шведов . Приход «Самсона» в С.-Петербург зафиксирован архивными источниками .
В Саардаме на верфи (с гравюры XVIII в.)
В сохранившейся выписке за 1712 г. «Об обычных договорах, какие чинятся в Амстердаме, Сардаме, Альтоне и Гамбурге о строении кораблей» приводятся точные размерения судов и сведения об их готовности. Небезынтересны условия расчетов за постройку. Так, последняя треть суммы выплачивалась лишь после того, как корабль спущен на воду и приготовлено все необходимое для его отправки. Кроме того, в соответствии с этими договорами два-три судна строились и готовились к отплытию в течение шести месяцев. На основании таблицы потребностей в материалах на постройку русских судов можно сделать вывод, что в 1712 - 1714 гг. на голландских верфях строилось три линейных корабля (60-пушечный «Марльбург», 54-пушечный «Портсмут», 52-пушечный «Девоншир»), а также 36-пушечный фрегат, 26-пушечный прам, 18-пушечная шнява, 6-пушечный бомбардирский корабль и ластовое судно .
Согласно присланным русскому послу в Гааге князю Б. И. Куракину чертежам, в Голландии и Англии предполагалось построить шесть-семь линейных кораблей (длина 38 - 40 м), способных нести на нижнем деке 18-фунтовые пушки. Однако англичане отказались помогать России, и корабли пришлось строить в Голландии, причем в меньшем количестве и через посредников Робинсона, Троя, Поппа и других во главе с уполномоченным Петра I по зарубежным судостроительным делам Христофором Брантом . Сохранилось письмо П. А. Романова, адресованное Б. И. Куракину и датированное 1 ноября 1713 г.: «Подрядите делать корабля три или четыре по данному чертежу, сыскав доброго английского мастера, и надо делать не в одном месте, для прилику на исподней нижней палубе только по 2 окна из констапельской камеры сделать, а на фордеке ни одного не надобно. Галерей также не делать и гальюн не украшать, а подрядить один гол; мачт и такелажу не делать. ..» . Последовали длительные переговоры с подрядчиками по доставке корабельного леса и других материалов. 9 марта 1714 г. Б. И. Куракин заверял Петра I, что все шесть кораблей будут готовы к зиме , однако через посредничество купца Троя ему удалось договориться о постройке только одного 60-пушечного, позднее получившего название «Марльбург». Лишь впоследствии усилиями русского корабельного мастера Осипа Соловьева, фамилия которого как судостроителя ранее не упоминалась, началась постройка еще двух кораблей - 54-пушечного («Портсмут») и 52-пушечного («Девоншир»).
Отправился за границу в июне 1711 г. и другой русский судостроитель Ф. С. Салтыков, который сумел закупить большое количество кораблей и, кроме того, помочь О. Соловьеву и Б. И. Куракину в их делах . На основании первоисточников установлено также, что спуск на воду «Портсмута» состоялся 11 ноября, «Марльбурга» - в конце ноября, а «Девоншира» - 6 декабря 1714 г., тогда как у Ф. Ф. Веселаго для всех трех кораблей значится одна дата - ноябрь 1714 г. . Осип Соловьев строил в Амстердаме третий линейный корабль «Валтеноу» , однако пока неизвестно, удалось ли ему довести дело до конца. Документы говорят о том, что в 1715 г. Куракин направил Соловьева в Альтону (Пруссия); после возвращения он приступил к оснастке трех спущенных на воду кораблей, которые решили отправить до Копенгагена под видом торговых судов под защитой английской и голландской эскадр . 26 апреля 1715 г. Соловьев доносил из Амстердама, что все три корабля «выведены на глубину» . Однако прошло еще около двух месяцев, прежде чем они благополучно прибыли в Россию .
В дальнейшем постройку крупных судов в Голландии пришлось временно приостановить по различным причинам, в основном из-за трудности доставки в условиях Северной войны . А мелкие суда для России продолжали строиться. Сохранилось письмо Петра I вице-адмиралу К. И. Крюйсу из С.-Петербурга от 22 ноября 1715 г.: «Получа сие определение, делать, по меньшей мере, ежели больше невозможно, в год 7 баржей, 15 вереек, 9 буеров, дабы мастера даром не гуляли...» .
Присвоение Петру звания корабельного мастера в 1697 г. (с гравюры XVIII в.)
Постройку этих судов удалось организовать Куракину. Из Амстердама в 1719 г. в С.-Петербург в разобранном виде доставили яхту «Наталья» 1715 г. постройки, которую собрали на Адмиралтейской верфи . В конце 1715 - начале 1716 гг. в Амстердаме построили два буера, отправившихся в Россию весной 1716 г. Один из них (длина 11,6 м) отличался богатой отделкой ореховым деревом и позолотой. За него пришлось заплатить свинцом, вес которого равнялся весу судна. Другой голландский буер, конструктивно схожий с построенным в 1702 г. (длина 9,8 м), доставил в С.-Петербург на фрегате «Святая Мария» корабельщик Карлимус Некеман . Линейный корабль «Страфорд», на котором доставлялись мелкие голландские суда, в конце января 1716 г. сел на мель; с большим трудом его доставили в Амстердам, где «валяли до киля», чтобы устранить течь, законопатить и окрасить. В середине февраля того же года в столице Голландии ремонтировался другой русский линейный корабль - «Ягудиил» .
В 1717 г. в Голландию прибыл корабельный подмастерье Филипп Пальчиков, которому поручалось организовать постройку шпигель-яхт, шлюпботов и торншхоутов. Через некоторое время он отправил к русским берегам шпигель-яхту и шлюпбот. Для расширения судостроения Пальчиков привлек корабельных мастеров Питерса и Грифа, а также одного из опытных кузнецов с Ост-Индской верфи. К маю того же года построили еще две шпигель-яхты, а с помощью дополнительно нанятого мастера Рена - второй шлюпбот . 13 мая Петр I приказал капитану П. П. Бредалю отправиться из Англии в Голландию, чтобы взять новый торншхоут, названный именем столицы - «Амстердам» . 3 декабря 1717 г. Россия заключила договор о постройке по более низкой цене еще трех шпигель-яхт в Амстердаме и ботдубеля в Дарте . О том, что под ботдубелем подразумевался шлюпбот, видно из письма Б. И. Куракина из Гааги от 7 февраля 1718 г. к царю . Фамилии ранее неизвестных строителей и размерения судов стали известны из донесения от 1 февраля 1719 г.: «Яхту (длина 17,5, ширина 5,6, высота 2 м) заказано было построить в октябре 1717 г. мастерам Якову и Яну Клосовым, детям Швановым под ведением баса [корабельного мастера] Фанрена по образцу яхты экипажмейстера Фан Горна, которая полностью построена и разобрана, а затем послана на фрегате «Святая Мария» («Юфау Мария») из Амстердама в С.-Петербург» .
Летом 1719 г. Куракин получил указание Петра о постройке в Голландии трех гекботов . Много времени ушло на поиск подрядчиков и места строительства. В конце концов, заключили контракт с Фанреном; к лету следующего года суда построили, но первый гекбот захватили шведы, а два остальных благополучно прибыли в Россию лишь в конце лета 1721 г. .
Модель двухдечного корабля, изготовленная Петром I
1720 г. ознаменовался возобновлением постройки крупных кораблей для Балтийского флота. В середине января Петр I направил в Амстердам корабельного мастера Девенпорта для постройки трех линейных кораблей, повелев Куракину оказывать ему всяческую поддержку . Пушки, якоря, паруса и смолу везли из России, а мачты - из Риги. В марте 1720 г. Девенпорт обнаружил в чертеже первого линейного корабля существенное отклонение от пропорций английского типа - ватерлиния на корме оказалась на полметра выше положенного, что потребовало переделки. По этой же причине задержалась закладка двух других кораблей. Лишь 25 августа Куракин смог заверить царя, что 50-пушечный амстердамский корабль будет готов в декабре 1720 г., а роттердамский - в апреле 1721 г. Второй амстердамский корабль заложить не удалось из-за протеста шведов амстердамскому магистрату . Подробности закладки в 1719 г., постройки и спуска на воду в 1720 г. трех амстердамских фрегатов («Амстердам-Галей», «Декронделивде» и «Эндрахт») пока не найдены.
Из письма К. И. Крюйса в Адмиралтейств-Коллегию от 29 декабря 1721 г. видно, что в 1720 г. голландцы построили галет «Танаем», который Петр I решил «никуда не употреблять и держать в сохранности в Риге для примера или экстраординарной экспедиции» , что свидетельствовало о высоких конструктивных качествах этого судна. Несколько необычный контракт в 1720 г. был заключен с голландским купцом Иваном Любсом в отместку за самовольный, вопреки договоренности, отъезд его жены из Москвы в Архангельск с целью покинуть Россию. На предложение Петра I построить для Балтийского флота два 52-пушечных корабля купец предложил одно из своих новых судов, а другое согласился построить не в Гамбурге, а в Амстердаме . По-видимому, именно эти корабли ранее значились как неизвестной постройки, причем по классу их относили к фрегатам . В 1721 г. через купца Троя велась достройка линейных кораблей «Принц Евгений» и «Ништадт». Доставить их в Россию удалось с помощью двух присланных из Ревеля русских линейных кораблей архангельской постройки .
Всего на голландских верфях по заказам русского правительства было построено шесть линейных кораблей, столько же фрегатов, бомбардирский галиот, прам, галера, шнява, яхта, транспорт, ластовое судно, четыре буера, торншхоут, девять шпигель-яхт, пять шлюпботов, три гекбота и галет, а всего 42 судна пятнадцати классов и типов. Лично царю голландцы подарили корабль и буер. Кроме того, России удалось приобрести линейный корабль, два фрегата и гукор, а также отремонтировать три линейных корабля. Все это говорит о достаточно большом вкладе голландского судостроения в становление Российского флота на Балтике.
ЛИТЕРАТУРА
Бестужев Н. А. Опыт истории Российского флота. Л., 1961, с 64.
Елагин С. История русского флота. Азовский период. СПб, 1864, с. 20, 21, 45, 31, 19, 247.
Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории. Ч. 1., СПб, 1875, с. 244, 279, 355, 108, 112.
Веселаго Ф. Ф. Список русских военных судов с 1668 по 1860 год. СПб, 1872, с. 692, 693, 76, 77, 12, 13, 76, 77, 280, 281, 192, 193.
Яковлев И. И. Корабли и верфи. 2-е изд., Л., 1973, с. 50.
-
В те дни, когда Петр жил в Саардаме, Великое посольство находилось в столице Голландии – Амстердаме, ожидая, когда царь присоединится к нему. Присоединясь к посольской свите, Петр присутствовал при всех торжествах, какими встретили в Амстердаме русское чрезвычайное посольство; Штаты не поскупились и назначили, сверх положенных в подобных случаях сумм на прием посольств, еще немало гульденов.
Особенно понравилось Петру примерное морское сражение в заливе Эй, под начальством опытного адмирала Схея, заключившее все торжества, данные городом Амстердамом по случаю посещения русского царя. Все парусные суда, какие можно было собрать, выстроились в две боевые линии при входе в залив. Петр, вместе с бургомистрами и послами, приехал на богато украшенной яхте ост-индской компании. Флот приветствовал царя залпом из всех орудий, а затем начались морские эволюции с непрерывной пушечной пальбой с береговых батарей и с судов; по словам очевидцев, облака дыма заслоняли солнце, и от пушечного грома ничего нельзя было расслышать. Царь не вытерпел, не мог оставаться спокойным зрителем; он с яхты перешел на военный корабль и постоянно направлял его туда, где огонь был сильнее.
В Амстердаме Петр записался плотником к корабельному мастеру Герриту-Класу Полю на верфи ост-индской компании и разместил своих волонтеров по разным работам, для изучения корабельного дела. «Спальники, – писал Петр Виниусу, – посланные мною раньше, выучились употреблению компаса, не побывав на море, и собрались было ехать домой в Москву, думая, что выполнили поручение; но адмирал наш и я об этом рассудили иначе и приказали им на корабле отправиться к устью Эльбы, чтобы на деле познакомиться с морем и с компасом во время плавания».
Первые три недели пребывания Петра на верфи прошли в подготовке материалов, и только 9 сентября он собственноручно заложил фрегат в сто футов длиною, во имя апостолов Петра и Павла, и на следующий день написал об этом митрополиту: «Мы теперь живем в Нидерландах, в городе Амстердаме; живы и здоровы вашими молитвами; исполняя слово Божие, сказанное Адаму, трудимся в поте лица своего; делаем это не из нужды, а для того, чтобы изучить морское дело, чтобы по возвращении оставаться победителями над врагами имени Господня и освободить христиан из-под ига нечестивого, чего я до последнего дыхания своего не перестану желать».
Петр работал, как простой плотник, и беспрекословно исполнял всякое приказание своего мастера. Однажды один знатный англичанин нарочно приехал в Амстердам, чтобы посмотреть на знаменитого плотника; он пришел на верфь и просил мастера показать ему царя; в это время Петр сидел на бревне и отдыхал; другие плотники тащили тяжелое бревно; мастер крикнул ему:
– Петр, плотник Саардамский! Что же ты сидишь и не поможешь своим товарищам?
Петр тотчас встал и подставил свое плечо под бревно, которое несли.
В течение многих десятков лет рабочие на верфи рассказывали своим женам и детям о том, как Петр работал, как искусно он владел инструментами, какую необыкновенную силу выказывал и как иногда, утомленный, садился на обрубок дерева, вытирал пот, катившийся с лица его, сидел, опустив топор между коленями, и разговаривал с товарищами, шутил и рассказывал им разные занимательные случаи. Любопытные ежедневно приходили посмотреть на знаменитого работника и поговорить с ним; он разговаривал охотно, когда, обращаясь к нему, говорили просто: Piter timmerrman (Петр-плотник), но отворачивался и не отвечал, когда обращались к нему со словами: Ваше Величество или государь! Но он постоянно дорожил временем и избегал длинных разговоров; после короткого отдыха опять принимался за дело.
Так проходил целый день, но и ночью Петр не отдыхал достаточно; с каждою почтою из Москвы приходили кипы бумаг, писем и дел; все надобно было прочесть, обдумать, решить и на все отвечать.
Он издали продолжал следить за общим ходом дел, писал приказания и в то же время находил время отвечать на веселые письма своих ближних бояр и каждую пятницу отсылал свою корреспонденцию в Москву. Иногда не успевал отвечать на частные письма, тогда просил не печалиться, писал, что он здоров, а не пишет частью за недосугом, частью за отлучкой для знакомства с тем, чего нет в России, частью за «хмельницким» (за пирами). Волю свою боярам-правителям он всегда выражал ясно, твердо и очень часто резко.
В Голландии Петр занимался не одним кораблестроением: с бургомистром Витзеном и Лефортом ездил он в Утрехт, чтобы повидаться и познакомиться с голландским штатгальтером и Вильгельмом Оранским, английским королем. Витзену было поручено все показывать царю и повсюду провожать его, а это было дело нелегкое; Петр все хотел знать, все видеть; он подробно осмотрел китоловные суда и все производство на них, ни один чан, ни один котел для жира не ускользнул от его внимания. Он ходил по госпиталям, по воспитательному дому, бывал на фабриках, в мастерских, ко всему руку прикладывал и всегда выказывал ловкость и проворность.
Он познакомился, при помощи Витзена, с тогдашними знаменитыми учеными в Голландии. Особенно понравился ему знаменитый профессор анатомии – Рюйш.
Рассказывают, что царь остановился, как пораженный громом, когда в первый раз увидел знаменитый анатомический театр этого ученого; с любопытством рассматривал его и, когда подошел к стеклянному ящику, в котором сохранялся труп набальзамированного Рюйшом дитяти, не мог оторваться от него: дитя лежало, как живое, с улыбкой, точно будто спит и видит что-то хорошее во сне. Петр не верил, что дитя мертвое: Рюйш открыл стеклянную крышку и только прикосновением царь убедился, что это труп; царь наклонился и поцеловал дитя. Долго оставался Петр в этом привлекательном для него кабинете и впоследствии часто бывал у Рюйша, обедал у него запросто и присутствовал на его лекциях; ходил с ним в госпиталь Святого Петра, смотрел, как он исследует болезни, как обращается с больными; он так часто ходил в госпиталь, что для него была нарочно проделана отдельная дверь, с целью избавить его от назойливости любопытных, преследовавших его повсюду. Следы этой двери до сих пор существуют. Петр и впоследствии помнил о Рюйше, переписывался с ним и посылал ему редких животных, какие ему случалось находить. Рюйш со своей стороны писал ему, как удобнее сохранять пойманных животных, как кормить личинки насекомых, или гусеницы, как накалывать бабочек и пересылать их.
Во время своей поездки в Лейден Петр познакомился с другим знаменитым профессором медицины Бургавом и также осматривал его анатомический кабинет; в нем не было отвращения к трупам; он долго стоял перед одним из них, у которого мускулы были раскрыты для того, чтобы насытить их терпентином.
Голландские провожатые не успевали удовлетворять любознательности своего великого гостя; он с жадностью хотел все знать, все видеть. Каждый новый предмет поражал его, он останавливался и спрашивал: «Что это такое? Я должен это видеть!» Никакие отговорки, никакие убеждения, никакие опасности его не останавливали, он все рассматривал, все исследовал, всему учился, все замечал. Даже ночью, во время путешествия, он не мог оставаться без дела. Иногда темный контур какого-либо здания или мельницы поражал его, он останавливал экипаж, приказывал зажигать фонари, факелы и при свете их осматривал предмет, возбудивший его внимание.
Петр в Амстердаме перепробовал много новых для него искусств и мастерств; он даже пробовал гравировальное искусство, и до сих пор в Петербургской Публичной библиотеке сохраняется оттиск гравюры, сделанной Петром под руководством художника Шхонебека; на гравюре опять выражается господствующая мысль Петра: торжество христианской религии над мусульманской, – в овальной рамке изображен ангел с крестом и пальмовой ветвью в руках, ногами он попирает рог луны и турецкие бунчуки; оригинальный оттиск этой гравюры сохраняется в амстердамском музее, и на нем современная надпись на голландском языке: «Петр Алексеев, Великий русский царь награвировал это иглою и крепкою водкою, под надзором Адриана Шхонебека, в Амстердаме, в 1698 году, в спальне своей квартиры на верфи ост-индской компании»; на гравюре можно приметить поправки, сделанные искусною рукою Шхонебека.
Из Москвы Петр получил приятные для него известия: постройка кораблей кумпанствами быстро подвигалась, военные предприятия и постройка крепостей на юге шли успешно, из Швеции получено в подарок триста пушек для зарождающегося флота, другие пушки там заказаны, но этого еще недостаточно было для того, чтобы спустить флот, его надобно было оснастить, найти опытных капитанов и порядочных матросов, на Петре лежала трудная обязанность найти и закупить все нужное за границей, но для этого требовались большие деньги, а их недоставало у Петра. Царь решился просить помощи у Голландии, и послы его отправились в Гаагу; в свите отправился сам царь, оставив на несколько дней свои работы. Послов приняли торжественно, Петр у богатой Голландии не просил денег, а только просил дать ему опытных и надежных капитанов и матросов, кроме того, оружия, боевых снарядов, полотна и канатов, обещаясь за все щедро заплатить впоследствии. Купцы-правители осыпали посольство любезностями, обещаниями, не хотели ссориться с Турцией и под предлогом, что их финансы в настоящую минуту расстроены войной с Францией, отказались помочь царю; но дали ему право самому отыскивать мореходцев, покупать оружие и всякого рода корабельные припасы, заключать контракты и сделки с голландскими купцами.
Между тем постройка фрегата быстро подвигалась и приходила к концу. Ноября 16-го он был торжественно спущен, в присутствии послов и всех городских властей. Но Петр был еще недоволен знанием, приобретенным на верфи; он изучил кораблестроение практически, но ему хотелось иметь более обширные теоретические знания, и он обратился к Витзену с просьбою найти ему такого учителя, который научил бы его по чертежам строить корабли всяких размеров, и чтобы по рисунку можно было узнать, какой ход у него будет. Нашли такого учителя, но после нескольких дней занятий с ним Петр убедился, что знаний у его учителя слишком мало, что он не может объяснить ему все так подробно и ясно, как бы ему хотелось, и учитель наконец чистосердечно признался Петру, что он многого на чертеже сам не понимает и показать ему не может и что на верфях корабли по большей части строятся по привычке, а не по науке.
Петру стало грустно, что он предпринял такое дальнее путешествие и все-таки не достигнул желаемых результатов. В таком настроении духа посетил он купца Яна Тессинга в его загородном доме; за обедом, несмотря на общее оживление, веселые разговоры и музыку, Петр сидел хмурый и молчаливый; его старались развеселить, но напрасно; тогда хозяин обратился к нему с вопросом:
– Саардамский мастер! Скажи мне, отчего ты сегодня так не весел?
Петр не вытерпел и высказал мысль, его занимавшую, и сожаление о неудовлетворительности знаний, им приобретенных. За столом сидел один англичанин, он услышал слова Петра и сказал, что у них в Англии кораблестроение достигло высшей степени совершенства, что корабельная архитектура, как и всякая другая, имеет свои определенные правила, что она подчиняется геометрическим вычислениям и законам и что полный курс кораблестроения можно пройти в самое короткое время по чертежам и вычислениям. Это известие очень обрадовало Петра, и он тут же задумал предпринять путешествие в Англию.
| |
