Кто написал умом. "Умом Россию не понять…"

Кроме этого стихотворения, Тютчев написал несколько других философских миниатюр-моностроф («Когда пробьёт последний час природы», «Природа - сфинкс», «Нам не дано предугадать») .

Написание и публикация

Стихотворение было написано Тютчевым на клочке бумаги. Оригинал хранится в Пушкинском Доме (РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 32. Л. 2. ), копия есть в Муранове . Датируется через пометку в альбоме Тютчевой-Бирилёвой , где содержится копия стихотворения. Первая публикация в 1868 году (Стихотворения Ф. И. Тютчева М ., 1868, с. 230) .

Автограф содержит необычную пунктуацию: тире в первой строке: «Умом - Россию не понять», отсутствие знака препинания в конце четверостишия, тире вместо точки во второй строке, запятая после «У ней» в третьей строке. При перепечатке иногда сохраняется тире в первой строке для подчёркивания паузы .

Анализ

По мнению Ф. Б. Тарасова, Тютчев понимал революцию как «нравственный факт общественной совести, обличающий внутреннее настроение человеческого духа и оскудение веры в Западной Европе». Антихристианские корни революции привели Тютчева к мысли о России как «святом ковчеге», всплывавшем над всеобщим «громадным крушением». Ф. Б. Тарасов считает, что уподобление России Ноеву ковчегу здесь «очевидно» . В течение XX века поэтичность стихотворения ставилась под сомнения, его сводили к «лозунгу мессианской роли России» .

Согласно А. П. Сковородникову и Г. А. Копниной, всё творчество Тютчева свидетельствует о том, что в стихотворении речь идет об уникальности и самобытности России и её народа , но оно сегодня используется для пропаганды с использованием тактики манипулятивного использования цитат (на примере статьи «Встреча со свинксом» , в которой стихотворение используется как иллюстрация тезиса о том, что Тютчев придумал свой «парадокс» потому, что был «иностранцем»). Манипулятивные возможности использования этого четверостишия подчёркивает и Александр Кушнер : «Существует особое искусство выдергивать из поэта цитату, как перо из птицы, - и затем размахивать ею…» .

Русский менталитет

Четверостишие неоднократно использовалось философами при обсуждении русского менталитета .

Многие авторы рутинно отождествляют мысль четверостишия с русским иррационализмом («апология русского маниакального иррационализма» ).

Влияние на культуру

В конце XX века первая строка четверостишия стала популярной цитатой , породив как известную пародию Губермана 1970-х годов (также приписываемую Юзу Алешковскому) , так и названия многочисленных книг .

Напишите отзыв о статье "Умом Россию не понять"

Примечания

Светлана Валюлис. Справочник по литературоведению. Швиеса, 2004. С. 158.
Голышева, Галина Эриевна. Как рождается художественный образ? : анализ стихотворения Ф. И. Тютчева «Умом Россию не понять…». // Русский язык в школе. - 2012. - № 4. - С. 23-27.
. // Ф. И. Тютчев. Полное собрание сочинений и писем в шести томах. Том 2. Стихотворения 1850-1873. С. 102.
на сайте усадьбы «Мураново».
.
на сайте ЯРУС
А. П. Сковородников, Г. А. Копнина. . Политическая лингвистика 3 (41), 2012.
. Новая газета. 2005. № 53.
Александр Кушнер. . «Новый Мир» 1996, № 5.
Бердяев Николай. .
О. Д. Волкогонова .
Сергей Трунин. . СМИ и современная культура. БГУ, 2012. С. 536.
Юрий Крупнов . . Наследник , № 32.
Николай Бердяев. .
Максим Горький . . // Новая жизнь. 1905. № 1, 4, 12.
Константин Душенко. . Эксмо, 2006. С. 135.
Губерман И. М. . Неофициальный сайт Игоря Губермана. Проверено 8 июля 2014.
Эльгиз Абдулович Поздняков . «Умом Россию не понять…». Бослен, 2008.
Вячеслав Апанасенко. «Умом Россию не понять…». Минувшее, 2007.
А. Ю. Кожевников, Т. Б. Тихонова. Умом Россию не понять: словарь приколов. ОЛМА Медиа Групп, 2006.

Литература

Ф. Б. Тарасов. . // Ф. И. Тютчев. Полное собрание сочинений и писем в шести томах. Том 2. Стихотворения 1850-1873. С. 102.
Г. Сырица Непереводимое в переводах (стихотворение Ф.Тютчева «Умом Россию не понять…»). - Valoda - 2004.
Голышева, Галина Эриевна. Как рождается художественный образ? : анализ стихотворения Ф. И. Тютчева «Умом Россию не понять…». Русский язык в школе. - 2012. - № 4. - С.23-27.
О. Д. Волкогонова . .
Тютчев Ф. Избранное. Всемирная библиотека поэзии. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.
Бердяев Н. Душа России. - М.: Тип. И. Д. Сытина, 1915. - 42 с.

Ссылки

на различные языки
(читает И. Смоктуновский)

Отрывок, характеризующий Умом Россию не понять

Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.

Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J"ai assez fait l"Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C"est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c"est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n"y a qu"un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n"y a qu"un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.

Одним из самых известных патриотических произведений великого русского поэта Федора Ивановича Тютчева, написанное им в 1866 и опубликованное в 1868 году, является стихотворение «Умом Россию не понять». Гениальный поэтический дар великого Тютчева смог вместить в это короткое четверостишие всю глубину своих патриотических чувств и удивительно тонко подметить все её характерные особенности. Написанное на небольшом бумажном клочке, оно до сих пор как одно из величайших культурных наследий хранится в Пушкинском доме в Санкт-Петербурге.

Главная тема стихотворения

Философская миниатюра «Умом Россию не понять» имеет вид четверостишия или одной строфы, в её довольно коротком содержании заключается философское обобщение мыслей Тютчева о России, как поэта и гражданина своей Родины. Различными критиками, литературоведами и философами смысл данного произведения трактуется совершенно по-разному.

Некоторые считают, что в своих строках Тютчев хотел показать иррациональность и непостижимость сознания русского народа «умом Россию не понять», подчеркнуть его особенную индивидуальность и самобытность его культуры. Иные исследователи выдвигали идеи, что Тютчев в данном стихотворении создает образ России, существующей только благодаря тому, что народ в неё свято верит, и вера эта непоколебима и крепка. Существуют даже гипотезы об уподоблении России в стихотворении Ноеву ковчегу, которая спасется во время любого потопа и останется на ногах при любом крушении.

Федор Иванович Тютчев, бывший не только поэтом, но занимавший довольно высокий пост в Российской дипломатической миссии в странах Европы и Азии, не раз подчеркивал самобытность и индивидуальность русского народа и его культуры. Его всегда поражала загадочность и непредсказуемость его менталитета, те особенности русской души, которые невозможно ограничить общеевропейскими рамками или навязать чуждый ему стереотип поведения, что подчеркивается строчкой «Аршином общим не измерить».

Структурный анализ стихотворения

Данная миниатюра характеризуется двухчастной композицией и четким разделением содержания. В первых двух строках утверждается мысль, закрепляющая идею об особой роли России, которую невозможно подогнать под общие мерки и понять обычным интеллектом, это просто выходит за всякие рамки человеческих возможностей. Лексически значимые слова «ум» и «аршин» подчеркиваются несколько раз повторяющимися отрицательными частицами «не». В третьей строке «У ней особенная стать» объясняется особая роль России, причем слово «стать» использовано именно с целью показать образ людей стоящих за понятием «Россия», русского народа, особенного широтой своей души, силой и крепостью духа. Заключительная строфа содержит идею-вывод, исключительность России в этом случае подчеркивает выделительная частица «только».

В соответствии с формой данное произведение - монострофа, написанная с помощью характерного для творчества Тютчева стихотворного размера - четырехстопного ямба, он придает ей возвышенности и торжественности. Использование таких глаголов как «понять», «верить» и «измерить» добавляет произведению энергичности и внутреннего движения.

Данное произведение Тютчева настолько тонко и проникновенно рисует нам образ России и русского народа, что выражает не только всю гамму патриотических чувств знаменитого поэта, любившего Родину всей душой и сердцем, но и несет глубокий нравственный, философский и духовный смысл для будущих поколений на протяжении всего существования Российского государства.

«Умом Россию не понять…» Федор Тютчев

Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.

Анализ стихотворения Тютчева «Умом Россию не понять…»

«Умом Россию не понять…» — одно из самых известных и наиболее часто цитируемых произведений Федора Тютчева. Это стихотворение, созданное в 1866 году, является, к тому же, и самым коротким, так как состоит всего из четырех строчек. Однако глубинный смысл, заложенный в нем, заставляет каждое новое поколение обращаться к этим бессмертным словам, так образно и метко характеризующим Россию.

Федор Тютчев довольно много времени прожил за границей, состоя на государственной дипломатической службе. Ему был хорошо знаком уклад жизни многих европейских стран, который он считал образцовым и достойным подражания. Вместе с тем, поэт находил эту жизнь чересчур размеренной и пресной, лишенной «изюминки» и слишком уж предсказуемой. Автор очень много размышлял над тем, почему в чистой и благопристойной Европе, где даже низшие сословия общества живут вполне достойно, у людей нет в душе того огня, который свойственен россиянам. Казалось бы, неустроенный быт, грязь, постоянная нужда и болезни должны были не только привести к массовому вымиранию жителей России, но и к разрушению всей страны. Однако события развиваются с точностью наоборот: Европа, наслаждающаяся сытой жизнью, постепенно деградирует, а Россия, прозябающая в вечной нищете, не только наращивает экономические обороты, но и дает миру величайшие умы, обладатели которых в большинстве случаев являются выходцами из народа.

Действительно, «умом Россию не понять», так как в этой стране испокон веков царит хаос, который, как это ни странно, является национальной особенностью славян. Постоянная жажда деятельности, стремление жить лучше, толкают тысячи людей на принятие самых парадоксальных и непредсказуемых решений, которые, в конечном счете, оказываются единственно верными . Отмечая, что Россию «аршином общим не измерить», Федор Тютчев имеет ввиду самобытность русского народа, которая не поддается европейской логике и вызывает у иностранцев суеверный ужас. Это касается не только обычаев и традиции, уклада жизни и устройства общества, в котором к моменту написания этого стихотворения только-только отменили крепостное право. В первую очередь, речь идет о загадочной русской душе и удивительном образе мыслей россиян, которые не укладываются в общемировое понимание. И именно это качество, по мнению Федора Тютчева, является наиболее важным и ценным, так как служит гарантией того, что русский народ не закостенеет в своих обывательских стремлениях, как европейцы, а пытливость и врожденное стремление к познаниям заставит нацию развиваться даже в самых сложных и гнетущих условиях.

«У ней особенная стать – в Россию можно только верить», — подчеркивает Федор Тютчев, словно бы подводя итог своим длительным раздумьям и попыткам понять феномен собственной страны . Действительно, Россия непредсказуема, и эта ее национальная черта ставит крест на честолюбивых планах многих европейцев, которые испокон веков пытались покорить страну, понять которую были не в силах. Более того, сами россияне не в состоянии дать ответ на вопрос, что ждет их через год или два, ведь жизнь постоянно меняется, а славянской душе чуждо чувство инертности. Поэтому все, что остается, так это вера в державу, которая обладает могуществом именно потому, что предугадать ее следующий шаг не в состоянии даже сами россияне.

Следует отметить, что слова Тютчева в этом отношении оказались пророческими, так как все последующие события, которые на протяжении полутора веков происходили в России, постоянно шокировали мировую общественность. Поэтому неудивительно, что даже немецкий канцлер Отто фон Бисмарк в середине 19 века предостерегал своих соотечественников от войны с Россией, утверждая, что на каждую военную хитрость она ответит неимоверной глупостью и при этом окажется в победителях.

У ней особенная стать –

В Россию можно только верить.

Какие же качества православия дают ему преимущества перед другими религиями? Для ответа на этот вопрос Хомяков проводит исследования, в которых оценивает роль различных религий в мировой истории, и то, как они решают проблему соотношения свободы и необходимости. Известно, что христианство распалось на три крупных направления: католицизм, православие и протестантизм. В этих направлениях христианства сочетание свободы и необходимости представлено по-разному. Католицизм обвиняется славянофилами в отсутствии церковной свободы, поскольку там существует догмат о непогрешимости Папы Римского. Протестантизм впадает в другую крайность – в абсолютизацию человеческой свободы, индивидуального начала, которое разрушает церковность. Только православие, считает Хомяков, гармонически сочетает свободу и необходимость, индивидуальную религиозность с церковной организацией.

Решение проблемы сочетания свободы и необходимости, индивидуального и церковного начала служит у славянофилов важным методологическим принципом для разработки ключевого понятия их религиозно-философских воззрений – понятия соборности . Определяющим признаком соборности служит принцип “единства и множественности”. Понятие “соборный” раскрывает не только внешнее, видимое соединение людей в каком-либо месте, но и постоянную возможность такого соединения на основе духовной общности. Соборность проявляется во всех сферах жизнедеятельности человека: в церкви, в семье, в обществе, в отношениях между государствами. Она есть следствие, итог взаимодействия свободного человеческого начала (“свободы воли человека”) и божественного начала (“благодати”).

Славянофилы подчеркивают, что соборность может быть понята и усвоена только теми, кто живет в нравственной “церковной ограде”, то есть членами православных общин. Главным же признаком жизни в церкви они считают участие в церковных обрядах, культовых действиях. Православное богослужение на практике обеспечивает реализацию принципа “единства во множественности”. Приобщаясь к Богу через таинства крещения, причащения, миропомазания, исповеди и брака, верующий осознает, что только в церкви он может в полной мере вступить в общение с Богом и получить “спасение”. Отсюда вытекает стремление к “живому общению” с другими членами православной общины, тяга к единству с ними. Вместе с тем, каждый член церкви, находясь в ее “ограде” может по-своему переживать и чувствовать религиозное действие, в силу чего имеет место и “множественность”.

Одной из важных тем размышлений славянофилов была тема гармонического сочетания соборных истин и рассудочных положений, религиозной жизни и светской философии. Славянофилы подвергли разной критике распространений в русском православии тезис о существовании непримиримого противоречия между религией и философией. Они признавали важную роль в жизни людей рассудочного начала, философских исканий и призывали к созданию самобытной русской философии как общего основания всех наук и духовного опыта русского народа, ратовали за соединение соборных истин с современным православием. При этом философия призвана служить углублению соборного начала.

Исходя из тезиса о решающей роли соборного начала, славянофилы рассматривали и деятельность народа, и великих личностей. Они рассматривали народ как некий постоянный набор идеальных качеств, то есть видел в нем некую неизменную “духовную сущность”, субстанцией которой выступает православие и общинность. Предназначение великих личностей – быть представителями этого народного духа. Их величие, прежде всего, зависит от того, насколько они сумели выразить чаяния и стремления народа. Такое понимание роли личности приводит славянофилов к своеобразной оценке самодержавия. Они считали, что монархия – лучшая форма правления в России.

Славянофилы отстаивают тезис о принципиальном отличии развития России от всей Западной цивилизации. И здесь на передний план выходит религиозное начало. Западные народы, извратив символ веры, тем самым предали забвению соборное начало. А это, в свою очередь, породило недостатки европейской культуры и, прежде всего, распад общества на эгоистических индивидов, преследующих свои меркантильные интересы. Россия же, опираясь на православную духовную основу, идет своим особым путем, который должен привести ее к мировому лидерству. Это высокое предназначение России необходимо осознавать ее гражданам.

Развитие православия в России породило специфическую социальную организацию – сельскую общину , “мир”. Общинное устройство русской жизни , по мнению славянофилов, является вторым, наиболее важным, признаком русского народа, определяющего его особый путь в историческом развитии . С точки зрения славянофилов, сельская община сочетает в себе два начала: хозяйственное и нравственное. Экономическая деятельность общины представляется как гармоническое сочетание личных и общественных интересов, а все члены общины выступают по отношению друг к другу как “товарищи и пайщики”. Вместе с тем, они все же признавали, что в современном им устройстве общины имеются негативные моменты, порожденные наличием крепостного права. Славянофилы осуждали крепостное право и выступали за его отмену.

Однако главное достоинство сельской общины славянофилы видели в тех духовно-нравственных принципах, которые она воспитывает у своих членов: готовность постоять за общие интересы, честность, патриотизм. Полагая, что община является лучшей формой социальной организации жизни, славянофилы требовали сделать общинный принцип всеобъемлющим, то есть перенести его в сферу городской жизни, в промышленность. Общинное устройство должно быть также положено в основу государственной жизни.

Славянофилы верили, что, по мере распространения “общинного принципа” в российском обществе, будет все более укрепляться “дух соборности”. Ведущим принципом социальных отношений станет “самоотречение каждого в пользу всех”. Благодаря этому, в единый поток сольются религиозные и социальные устремления людей. Выдвинув ряд новых идей, славянофилы не сумели создать целостной философской системы.

В своем наиболее известном произведении, четверостишии «Умом Россию не понять», Тютчев поднимает патриотическую тему . При этом Россия для поэта является не абстрактной отчизной, а воплощением великого русского духа. Стихотворение было написано 28 ноября 1866 года и записано Тютчевым на клочке бумаги, который сейчас хранится в Пушкинском доме. Впервые стихотворение было опубликовано в 1868 году.

Философская миниатюра – плод размышлений Тютчева, попытка понять феномен собственной страны. Поэт, имея богатый опыт дипломатической деятельности в европейских странах, оценивал русскую культуру и политику в сравнении с европейским опытом. В строке «Аршином общим не измерить» автор подчеркивает самобытность русского народа и русского менталитета, загадочность и непредсказуемость русской души, не укладывающиеся в общеевропейские представления и стереотипы поведения.

По мнению Тютчева, именно удивительный образ мышления русского народа – залог того, что русский народ не погрязнет подобно европейцам в мещанских устремлениях, а всегда будет развиваться в любых, даже самых сложных условиях.

Миниатюра имеет характерную для поэта двухчастную композицию с четким разделением содержания. Первые две строки утверждают мысль об особой роли России, которую невозможно познать интеллектом, общепринятыми мерками; ее познание находится за рамками человеческих возможностей. Использование отрицательных частиц «не» усиливают лексическую значимость существительных «умом», «аршином». Поэт противопоставляет в стихотворении ум и веру. Третья строка объясняет особую роль России – «У ней особенная стать» . При этом слово «стать» несет в себе образ человека: именно люди в России особенные, особенные своей широкой душой, сильным духом. Заключительная строка содержит вывод-идею, а выделительная частица «только» подчеркивает при этом исключительность России.

Стихотворение, являющееся монострофой по форме, написано характерным для Тютчева четырехстопным ямбом, придающим произведению возвышенные, одические интонации. Внутреннее движение в стихотворении создается с помощью глаголов: понять, измерить, верить .

Стихотворение «Умом Россию не понять», образно и метко характеризуя Россию, не только выразило духовное кредо поэта, всей душой любившего свою страну, но и продолжает нести глубокий духовно-нравственный смысл для потомков.

Анализ стихотворения Ф.И. Тютчева «Silentium!»
«Осенний вечер», анализ стихотворения Тютчева
«Весенняя гроза», анализ стихотворения Тютчева
«Я встретил вас», анализ стихотворения Тютчева
«Последняя любовь», анализ стихотворения Тютчева
«Фонтан», анализ стихотворения Тютчева